Практика ведения дела и победа адвоката в Европейском суде по правам человека на конкретном примере

Европейский суд по правам человека - это международный орган отправления правосудия по защите прав человека и основных свобод, компетенция которого распространяется на государства Совета Европы, утвердившие Конвенцию 1950 года. Конвенция о защите прав человека и основных свобод была ратифицирована и Российской Федерацией. Это произошло 30 марта 1998 года, а поэтому с этого времени Россия гарантирует каждому человеку такие права и может являться участником судебного процесса в данном суде. Конвенция содержит в себе перечень естественных прав, защиту которых должно обеспечить любое цивилизованное государство. На сегодняшний день Конвенцию (за исключением некоторых протоколов) ратифицировали все страны, которые являются членами Совета Европы (47 государств). Однако является ли Европейский суд по правам человека действительным органом по защите этих прав или это инструмент политического влияния на неугодные страны? В этом вопросе постараемся разобраться на одном примере.

Для начала простой факт — более 99% всех поступивших жалоб в ЕСПЧ признаются неприемлемыми. Если даже суд и признает жалобу обоснованной, а нарушение прав подсудными ЕСПЧ, то ее рассмотрение легко может затянуться на несколько лет. Именно так и произошло в деле под номером 38758/05 «Морозов против России». Бывший сотрудник милиции Владимир Морозов (он дал согласие осветить его историю здесь), уроженец города Морозовска Ростовской области, был арестован в связи с тем, что причинил смерть напавшему на него мужчине. Расследование уголовного дела растянулось на год, поскольку необходимо было определиться как следует квалифицировать действия подозреваемого — как превышение пределов необходимой обороны или как убийство. Морозов, проходивший военную службу в горячих точках, вину в умышленном убийстве не признавал и заявлял, что защищался от нападавшего, применяя имеющиеся у него навыки. За время расследования В. Морозова переводили из одного следственного изолятора в другой — он содержался в нескольких ИВС и СИЗО. К большому сожалению, условия содержания в изоляторах были нечеловеческими.

Сейчас уже неизвестно, специально ли Морозова поместили в плохие условия в качестве способа оказания давления или же данные условия эта наша суровая действительность. Ясно одно — в этих условиях людей содержать нельзя. Даже если гражданин обвиняется в таком тяжком преступлении как убийство, государство обязано гарантировать ему основополагающие естественные права и свободы, которые являются неотчуждаемыми и вытекают из самого смысла человеческого бытия. Никто (независимо от совершенного деяния) не должен подвергаться унижающему достоинство наказанию, равно как и унижающему или бесчеловечному обращению, а также пыткам. Каждый должен обладать правом и возможностью эффективно защищать свои нарушенные права и свободы в государственном органе, даже против должностных лиц (эффективное средство правовой защиты). Именно эти принципы человеческого общежития закреплены в Конституции РФ (ст.ст. 21, 46), они же описаны и в Конвенции (статьи 3 и 13).

В своем письменном обращении Морозов сообщал, что содержался в ненадлежащих условиях в изоляторах Новочеркасска, Рязани и Екатеринбурга при отсутствии эффективных возможностей для отстаивания своих нарушаемых прав. Так, например, в СИЗО Новочеркасска заявитель содержался в нескольких камерах, площадь которых едва превышала 10 квадратных метров. Также содержался они в больших по площади камерах, 18-28 кв.м., однако условия там были мягко говоря невыносимыми. В одной камере, площадью 28 кв.м., которая была спроектирована для размещения 10 человек, вместе с Морозовым находилось 15 сокамерников. Спальных мест не хватало и спать приходилось посменно. Постельные принадлежности и матрасы были грязными, с пятнами крови. Антисанитария усугублялась наличием в камере насекомых, таких как тараканы например. Вентиляция в камере отсутствовала, а освещенность камеры зависела исключительно лишь от времени суток. Туалетные принадлежности отсутствовали, также как и возможность принимать душ. Заключенные испытывали трудности в получении воды.

В своем меморандуме на жалобу правительство относительно СИЗО № 3 г. Новочеркасска сообщило, что количество сокамерников не превышало количество спальных мест; в 2005 году был построен новый корпус на 500 мест; камеры регулярно подвергаются санитарной обработке, в них отсутствуют грызуны и насекомые; каждая из 15 камер, в которых содержался Владимир Морозов, оборудована изолированной уборной; заключенные обеспечиваются высококачественной пищей в соответствии с международными стандартами. В подтверждение своих доводов правительство представило письменные документы из новочеркасского следственного изолятора, в которых должностные лица утверждали, что точно помнят как Морозов в каждой из 15 камер был обеспечен отдельным спальным местом.

Нарушение прав было также отмечено Морозовым при содержании в изоляторе № 62/1 г. Рязани и изоляторе № 66/1 г. Екатеринбурга. Возражения властей были примерно схожими — мол заявитель содержался в хороших условиях, еда была отменной. Предоставили письма за подписью начальников изоляторов, а также фотографии камер, хотя по ним не было понятно где именно осуществлялась съемка. Вместе с тем европейский суд отметил, что заявитель предварительно обращался с жалобами относительно условий своего содержания и медицинского обслуживания к местным властям, включая прокуроров и суды. Морозову было отказано в проведении прокурорских проверок условий содержания, причем копии решений по его жалобам он не получал. Ростовские суды, городской и областной, прокурорские решения оставили без изменения. В связи с чем ЕСПЧ счел, что эффективные меры правовой защиты были исчерпаны и допустил жалобу к производству суда.

В защиту своего подопечного адвокат ссылался на недостаток представленных доказательств подтверждающих надлежащее соблюдении прав Морозова, а также на практику Европейского суда по правам человека. Основная сложность при подготовке возражений на меморандум властей заключалась в том, что с позиции Морозова необходимо было обосновать в чем заключается нарушение его естественных прав. Главные нарушения выражались в бесчеловечном обращении и в не предоставлении Морозову эффективных средств защищаться от такого обращения. Именно на это и был сделан упор, с указаниями на правила судопроизводства и доказывания в ЕСПЧ, а также обширную судебную практику. Задача осложнялась еще и тем, что после принятия жалобы производство в суде ведется на одном из двух выбранных языков — английском или французском. В данном случае был выбран первый, а поэтому свою позицию необходимо было оформлять на английском. Представитель властей Российской Федерации свой меморандум также представил на английском языке. Он представлял собой довольно обширный документ с приложением материалов, которых вполне бы хватило на пару томов судебного дела. Однако относительно существа дела эти документы были малоинформативны. Было представлено очень много фотографий, но идеальная фотография блестящего унитаза не могла подтвердить, что она была сделана в камере Морозова в то время когда он там находился. По вышеуказанным учреждениям не было представлено ни одного документа, подтверждающего например, что конкретная камера была спроектирована и построена в соответствии с нормами международного права. На все эти моменты адвокат обращал внимание в возражениях на меморандум.

Обмен доводами между сторонами состоялся в 2009 году - через четыре года после принятия жалобы она была направлена властям. Морозов просил обязать государство выплатить ему компенсацию, размер которой он оставлял на усмотрение ЕСПЧ. Государству-ответчику предоставили возможность направить отзыв на возражения, однако таким правом власти воспользоваться не пожелали. К 2010 году стало понятно, что основной этап разбирательства был завершен, дело оставалось за судом и принятием решения. Из суда пришло письмо о том, что о дальнейшем ходе процесса стороны будут извещены дополнительно. Прошел год, за ним другой, но никаких писем из ЕСПЧ не приходило. Со дня подачи жалобы прошли годы, прежде чем был получен результат. Морозов был взят под стражу 7 июля 2004 года, жалоба в европейский суд поступила 3 октября 2005 года. Владимир Морозов уже успел отбыть свое наказание по приговору суда, освободиться и выйти на свободу из исправительной колонии в 2015 году, а решения из ЕСПЧ все не приходило. На сайте Европейского суда по правам человека дело находилось в подвешенном состоянии с указанием на стадию и не меняющейся информацией. Потом и эта информация на время куда-то исчезла. И вот в конце ноября 2015 года из Европейского суда по правам человека пришло решение от 12 ноября 2015 года по делу № 38758/05 Морозов против России (перевод).

Согласно данного решения суд пришел к выводу о нарушении условий содержания в изоляторах Новочеркасска, Рязани и Екатеринбурга и отсутствии у заявителя эффективных способов защиты. Суд признал, что имело место быть нарушение статей 13 и 3 Конвенции «О защите прав человека и основных свобод». Также суд обязал государство-ответчика выплатить Владимиру Морозову компенсацию причиненного не имущественного вреда в размере 5000 евро.

Принимая такое решение, суд руководствовался тем, что заявитель жалобы в течении 6 месяцев со дня нарушения своих прав исчерпал все домашние меры правовой защиты, которые можно причислить к эффективным. Суд отказался применять положения параграфов 3 и 4 статьи 35 Конвенции о признании жалобы неприемлемой, как об этом просили власти на стадии ее рассмотрения. Истечение 6-месячного срока на обращение в ЕСПЧ суд привязал по каждому случаю к последнему дню нахождения человека в конкретном изоляторе. В СИЗО № 3 г. Новочеркасска Морозов содержался с 24 июля 2004 года по 6 июня 2005 года , в СИЗО № 1 г. Рязани (ИЗ-62/1) — с 7 июня по 9 июля 2005 года, в СИЗО № 1 г. Екатеринбурга (ИЗ-66/1) — с 20 по 27 июля 2005 года. Поскольку жалоба поступила в ЕСПЧ 3 октября 2005 года, а перед этим заявитель неоднократно и безрезультатно жаловался местным властям, то жалобу посчитали приемлемой. Вместе с тем, суд обратил внимание на то, что у заявителя отсутствовала возможность получать надлежащую медицинскую помощь, а это вызывало дополнительные трудности в отстаивании своих нарушенных прав и в достижении прекращения их дальнейшего нарушения. В решении суд также согласился с доводами стороны заявителя о том, что правительство не представило ни одного значимого документа в подтверждение своих заявлений о превосходных условиях в изоляторах, а в данной ситуации обязанность доказывания ложится на плечи государства-ответчика. Дополнительно суд отметил, что те документы, которые хоть и были представлены, не в полной мере согласуются с событиями и временем о которых идет речь в жалобе. Ряд заявлений ответчика были признаны несостоятельными. Например в меморандуме указывалось на то, что один корпус изолятора, в котором содержался Морозов, был разрушен; но и этому не было представлено ни одного доказательства, зато было представлено письмо за подписью должностного лица изолятора, в котором тот «определенно помнил» номера всех камер в которых содержался заявитель в надлежащих условиях. Выводы в решении были подкреплены обширной практикой Европейского суда по правам человека.

После принятия решения 12 ноября 2015 года реакция властей была в принципе закономерной — никто решение обжаловать не стал. Это даже несмотря на то, что в своем меморандуме представители России доказывали о наличии существующих эффективным мер защиты в государстве, когда люди отсуживали через российские суды компенсацию за ужасные условия своего заключения. Дело в том, что поддержание нормальных человеческих условий содержания в местах лишения свободы является немаловажной задачей государства. Российский закон предписывает, что изоляция человека от общества не выступает как способ унижения достоинства человека или бесчеловечного обращения с ним, а является необходимой мерой принуждения и способом предотвращения новых преступлений. На практике современное государство применяет лишение свободы не в целях пытки человека, а в целях исправления осужденного. Справедливости ради следует отметить, что наше государство само заинтересовано в том, чтобы условия в местах лишения свободы были приемлемыми. Об этом свидетельствуют не только принимаемые нормативно-правовые акты, но и регулярно выделяемые из бюджета целевые денежные средства для соответствующих учреждений. К сожалению, по вине отдельных должностных лиц, бюджеты осваиваются не должным образом, а то и вовсе идут не туда куда надо. Именно по этому в меморандуме властей отчетливо прослеживалось возложение части ответственности за произошедшее на конкретные следственные изоляторы, а именно на их должностных лиц. Логика там была простая: сможете доказать, что у вас нормальные условия содержания — честь вам и хвала. Именно в следственные изоляторы официальный представитель России направлял запросы с просьбой представить всю информацию, прежде чем направлять меморандум в ЕСПЧ. Однако стратегия должностных лиц спец. учреждений по большому счету свелась к такому доказательству как письмо, подписанное начальником СИЗО о том, что все в порядке. Документы, которые хоть как-то можно было назвать доказательствами, не выдерживали никакой критики и по сути мало что подтверждали по делу. Не удивительно, что это дело разрешилось в пользу Морозова, у государственных структур просто отсутствовало подтверждение соблюдения прав человека в конкретных учреждениях в конкретное время.

После того, как истек 3-месячный срок на обжалование решения в Большую Палату, из Первой секции пришло письмо о том, что государство-ответчик не воспользовалось правом пересмотра согласно статьи 43 Конвенции. Через некоторое время после этого, адвокат направил обращение Уполномоченному Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека - заместителю Министра юстиции Российской Федерации с просьбой исполнить решение суда в интересах Владимира Морозова. Денежные средства были выплачены Морозову практически сразу после получения запроса, без каких-либо задержек и проблем.

Справедливость в конечном итоге восторжествовала, но тем не менее, время рассмотрения настоящего дела, чуть более 10 лет (!), вызывает большие вопросы. Также неоднозначной является и присужденная по усмотрению суда сумма в размере 5000 евро. Достаточно ли ее за почти полный год содержания в бесчеловечных условиях? В своем меморандуме власти отмечали, что Морозов не был лишен возможности обращаться в суды общей юрисдикции о взыскании компенсации в рамках гражданско-правового судопроизводства. Такая позиция конечно заслуживает право на существование, однако процесс доказывания по таким делам в условиях нашей действительности довольно малоперспективное занятие. Государство-ответчик в качестве примеров приводило несколько гражданских дел, по которым российские граждане через наши суды получали 25 000, 30 000 и 250 000 рублей соответственно. Также в свободном доступе регулярно появляются новые примеры аналогичных дел, в том числе и дела другого производства, которые не рассматривались в данном процессе. Например ведена и применяется ответственность за несоответствие условий в изоляторах надлежащим нормам. Так 19 января 2012 года Багаевский районный суд Ростовской области привлек к административной ответственности местный районный ОМВД с назначением штрафа за нарушение санитарно-эпидемиологических требований в изоляторе временного содержания; причем описанные требования содержания лиц полностью были регламентированы российскими нормативно-правовыми актами. За соблюдением прав в местах лишения свободы также присматривает Уполномоченный по правам человека в Ростовской области, который ежегодно публикует доклады, отмечая острые проблемы. Так например в 2012 году отмечалось, что одной из основных проблем является переполненность следственных изоляторов, превышение лимита находящихся в них лиц, а также сложности в соблюдении прав подозреваемых, обвиняемых. Проверки показали, что обвиняемые зачастую содержатся в условиях, которые не отвечают всем требованиям санитарии и гигиены, также встречаются случаи, когда они лишены возможности пользоваться некоторыми правами. Отмечались похожие проблемы омбудсменом и в 2014 году. В последнем докладе на этой проблеме акцент уже не делался, будем надеяться, что в проблеме соблюдения прав подозреваемых и обвиняемых наметились улучшения. Как бы там ни было, государство признает наличие проблемы и продолжает принимать меры, направленные на улучшение ситуации, по крайней мере не бездействует это уж точно. Однако и практика обращения в европейский суд показывает свою эффективность, как один из способов отстаивания своих прав, в том числе и в настоящее время. Полномочный государственный орган быстро произвел оплату, а не стал отписываться и затягивать время, обосновывая это например необходимостью ненужной в данной ситуации проверкой конституционности решения ЕСПЧ по новым правилам. А вот соразмерность присуждаемых сумм последствиям нарушения прав и адекватность сроков рассмотрения дела судом каждый человек должен оценивать самостоятельно. Назвать ЕСПЧ инструментом политического давления конечно сложно. Но и не спроста сформировалось мнение о том, что европейский суд рассматривает быстро только самые резонансные дела, по остальным или сразу дает отказ или думает годами. Данное дело тому прямое подтверждение.