Адвокатура

В средние века отступления от этого устройства главным образом делались в двух направлениях: с одной стороны, возник надзор над адвокатами и недоверчивое контролирование их деятельности со стороны судов, хотя такой контроль, строго запрещённый в императорское время, совершенно несовместим с самим понятием об адвокатском звании как совершенно независимо от судьи; с другой стороны, тогда сложилось представление, что адвокат — только низший судебный чиновник, содействующий интересам правосудия по назначению от государства.

Эти отступления в связи с усиливающимся канцелярским характером судопроизводства в Германии мало-помалу совершенно исказили значение адвокатуры. Постепенно все более и более утрачивалось представление, что адвокатура хотя и общественное звание, но в то же время есть свободная профессия, свободное искусство — её стали рассматривать как государственную должность, подобно другим подлежащую надзору высших властей. В значительной степени это недоверчивое отношение объясняется и самой испорченностью адвокатского сословия, которое к концу XVIII века под влиянием канцелярщины в судах не только впало в совершенное крючкотворство, но часто возмутительнейшим образом высасывало соки из своих клиентов. Это обстоятельство побудило Фридриха Великого отменить в 1780 году в Пруссии институт адвокатов как свободных защитников сторон и назначить вместо них так называемых ассистенцратов, которые обязаны были помогать сторонам своими юридическими советами, но как государственные чиновники. Однако такое неестественное устройство не могло, конечно, долго продержаться. Уже общий судебный устав для Пруссии в 1793 г. должен был снова признать добровольно избираемых сторонами так называемых юстиц-комиссаров, которые, однако, в сущности, были ничем иным, как подведомственными судьям правительственными чиновниками, назначение которых при известном суде и с обозначением определенного местожительства находилось исключительно в руках министра юстиции и которые были подчинены при исполнении своих обязанностей довольно строгому контролю даже низших судебных инстанций. Подобным же образом сложилось устройство адвокатуры и в немецкой Австрии и в Баварии, где адвокаты также были лишь правительственными чиновниками.

Однако это искусственное средство поднятия значения адвокатского сословия оказалось недействительным. Начиная с середины XIX века, именно с уничтожения письменного порядка судопроизводства, реформа адвокатуры в Германии стала одним из самых жгучих вопросов, разрешение которого, наконец, дано было вступившим 1 октября 1879 года в силу «Уставом адвокатуры» в смысле освобождения последней от правительственного контроля. Главнейшие пункты этого устава следующие: в адвокаты может быть допущен лишь тот, кто имеет право и на занятие судейской должности, причём получивший это право в одном союзном государстве сохраняет его и в других союзных государствах. Вопрос о допущении в адвокаты решается местным судом в распорядительном заседании, которое, однако, предварительно справляется с мнением главы адвокатской камеры. Отказ к допущению может быть мотивирован лишь причинами, указанными в законе: неспособность к занятию общественных должностей, несовместные со званием и достоинством адвокатского занятия, недостойный образ жизни, физическая или умственная слабость и т. п.

Адвокат должен иметь свое местопребывание при том суде, к которому он приписан. Допущенный к практике при суде адвокат может вести защиту во всех судах в пределах государства во всех тех случаях, когда защита не обязательна. В противном же случае защиту может принять на себя только специально уполномоченный адвокат. Допущенные к практике в пределах судебного округа образуют «адвокатскую камеру», находящуюся при оберландсгерихте. Допущение к адвокатуре и её запрещение при имперском суде зависит от президента имперского суда. Практика при последнем несовместна с практикой ни при каком другом суде. В тех странах Германии, где адвокатура являлась ещё государственной должностью, она часто соединялась с нотариатом. Такое соединение разнородных функций подвергалось неоднократным нападкам со стороны общественности.

Зато, с другой стороны, нельзя оправдать деление адвокатских обязанностей на простое представительство сторон (прокуратура) и на защиту перед судом (адвокатура в тесном смысле). Именно такое деление практиковалось во Франции и Англии в конце XIX века, хотя и там подвергалось критике.

Во Франции avoué строго отличалось от avocat. Первый следил за всем ходом процесса и является представителем стороны перед судом; он имеет характер чиновника и как бы получает свою должность от правительства, хотя и имеет право продать её, но так, что как будто бы сам представляет правительству своего преёмника; avocat же называется тот, который во время словесного обсуждения дела защищает перед судом своего клиента; право на эту защиту основано на допущении дисциплинарной камеры, даваемом по достижении лицензиата, юридической учёной степени и выдержании трёхлетнего искуса. Адвокаты заносятся в матрикулы и образуют barreau данного суда. Особенное положение занимают во Франции avocats à la cour de cassation, которые могут защищать лишь при Парижском кассационном суде, соединяют в своем лице функции avoué и avocat и образуют замкнутую коллегию с ограниченным числом членов.

В Англии французским avoués соответствуют attorneys, отличающиеся от собственно адвокатов-защитников, barristers (at law). Как во Франции, так и в Англии наибольшей интеллигентностью отличается именно это последнее сословие, хотя условие для допущения к практике «барристеров» здесь ещё легче, чем во Франции. В обеих странах высокое социальное значение, которым пользуются адвокаты (avocats и barristers), основано на корпоративной, способствующей развитию особенного сословного чувства чести организации адвокатских союзов и на свободе конкуренции, которая, подавляя влияние людей незначительных, открывает более способным людям широкую арену деятельности.